Виталий Мяндин: «Выжить помогли правильный настрой и мысли о близких»

Недавно жительница Коми в одной из популярных групп в соцсети «ВКонтакте» рассказала, что после ОРВИ у нее началась левосторонняя пневмония и что при ней в больнице умерло уже три человека. «Как же хочу домой к мужу и сыну. Берегите себя! Здесь так страшно…» – написала она помимо прочего. Среди тех, кто отправил заболевшей комментарий со словами поддержки, был сыктывкарец Виталий Мяндин. Вкратце он поведал свою историю борьбы с ковидом. Мужчина десять дней провел на аппарате искусственной вентиляции легких (ИВЛ). Выкарабкаться ему помогли специалисты Коми республиканской клинической больницы и мысли о семье. Возможно, опыт Виталия кому-то пригодится и поможет в правильном настрое при лечении ковида и реабилитации.

«Заболеть может любой»

В больницу сыктывкарец попал в сентябре 2021 года, а выписался только в ноябре. Собеседник сразу отметил, что не считает историю своей борьбы с ковидом какой-то уникальной, однако пример может быть полезен и поучителен для тех, кто, возможно, до сих пор еще недооценивает всю серьезность данного заболевания.

– Всегда считал себя абсолютно здоровым человеком, а в больницу ходил только к стоматологу. Не курю, алкоголь употребляю, но в умеренном количестве. То есть ковид не выбирает слабых или сильных, а заболеть может любой, – сказал Виталий Мяндин. – Все началось банально, как и у всех, с температуры, с обычного недомогания. Полежал три дня дома, вызвал скорую, приехали быстро и повезли в республиканскую больницу. Там сделали тест на ковид, он оказался положительным, и также сразу сделали МРТ. Обследование показало, что поражение легких всего два процента.

Врачи посоветовали мужчине лечь в больницу, мотивировав это тем, что хоть поражение легких и небольшое, но ковид настолько коварен, что два процента могут быстро превратиться и в двадцать, и в тридцать. С доводами врачей он согласился:

– Больница была достаточно наполненная, в то время много людей болело. Капельницы, таблетки и так далее. Лечился, но постепенно состояние ухудшалось. Потом мне привезли какой-то супердорогой препарат Илсира, укололи в живот, тем же вечером поднялась температура до 39. Пришел врач и сказал: «Мы с вами ничего не можем сделать, поэтому вынуждены положить в реанимацию». Тогда мне уже было совсем тяжело дышать.

В реанимации Виталия подключили к аппарату ИВЛ. Он поделился страшными воспоминаниями о том, как один раз этот жизненно важный механизм вышел из строя:

– Был момент, когда аппарат сломался. Я лежал и чувствовал, как он за меня дышит, и в какой-то момент чувствую, что кислорода не хватает. Начал махать руками, подбежал медбрат и на мониторе увидел, что аппарат выдает слишком низкий кислород. Помню, молодая врач подбежала и закричала: «Отключаем!» А у меня стоят катетеры, аппарат для измерения давления. Пока все это выключали и перевозили меня в другое отделение, я начал задыхаться, стало темнеть в глазах, но я оставался в сознании. Подключили, раздышался, и все нормально.

Кому-то может показаться, что сегодня проблема ковида отошла на второй план, тем не менее люди с разными формами коронавирусной инфекции продолжают попадать в больницы. Не дремлют и вирусы гриппа, причем после первой декабрьской волны заболеваемости в ряде регионов началась вторая волна. Медики предупреждают, что при первых же симптомах недомогания не стоит отправляться на работу или в учебное заведение, чтобы не заражать окружающих, а следует сразу обратиться к участковому терапевту.

На аппарате ИВЛ собеседник «Республики» провел десять дней:

– Мне это казалось вечностью. Часто спрашивал у врачей и медперсонала, сколько времени. Мне, допустим, отвечают: «Три часа дня». Спустя какое-то время опять спрашиваю, и оказывается, что прошел всего час, хотя кажется, что все три. Время тянется долго, потому что нет ни телевизора, ни радио, а только постоянно пикают аппараты. Больным рекомендуется лежать на животе. Помню, лежа на животе, смотрел на соседа по реанимации, а он на меня. Через какое-то время я заснул, а проснувшись, увидел, что черный пакет застегивают. Понял, что мой сосед умер. За время моего лечения умерших было как минимум двое.

«Настраивать себя надо только на лучшее»

Несмотря на тяжелые впечатления от происходящего, Виталий Мяндин всегда верил в выздоровление:

– Я очень хотел, чтобы меня поскорее перевели в обычную палату. Там можно общаться с родными по телефону. И вообще просто хотелось поскорее выбраться из реанимации. Не допускал мыслей о том, что окажусь в черном пакете, а думал только о семье. Был уверен, что все будет хорошо. Поэтому и в комментарии написал девушке, чтобы не отчаивалась. Убежден, что мысли материальны, и надо всегда настраивать себя только на лучшее. Моя жена сильно переживала, обзванивала врачей. И когда доктор принес мне рабочий телефон и попросил успокоить супругу, я сдвинул маску ИВЛ и сказал плачущей жене: «Я живой, не реви, все нормально». Постепенно мне становилось лучше. Позже врач сказал, что такие, как я, с большим поражением легких, выбираются редко. Из-за сильной нехватки кислорода были все шансы выйти оттуда и с частично поврежденным мозгом, была реальная угроза отмирания клеток мозга.

Но все обошлось, и Виталий в итоге оказался вновь в обычной палате. После реанимации полтора месяца проходила реабилитация. Это также был тяжелый период:

– Позитивные изменения происходили медленно. Не было такого, что сегодня посидел, а завтра уже ходил. Каждый день увеличивал нагрузку на три шага. Сегодня сделал пять шагов до стола, завтра – семь шагов до умывальника. Хочу отметить, что врачи, медсестры, младший персонал, коллектив республиканской больницы – классный. Всем благодарен. Самое важное, что врачи разговаривали с нами, а слова ведь иногда лечат лучше любых лекарств. Интересовались не только самочувствием, поддерживали нас, проявляли истинную человечность. Молодая врач со всеми нами разговаривала не просто дежурными фразами, а меня, например, даже угощала шоколадками. А шоколада почему-то дико хотелось, хотя я не сладкоежка, но вот хотелось, как в армии хочется сгущенки, например.

После того как Виталия перевели в обычную палату, он еще долго чувствовал общее недомогание, вдохнуть полной грудью поначалу не получалось:

– Дышал короткими вдохами, потому что как только делал вдох, сразу же в грудной клетке появлялась боль. Постепенно глубина вдохов увеличивалась. Долгое время была повышенная утомляемость и одышка при движении: поднялся с кровати – отдышался, дошел до умывальника – остановился, отдышался. Даже обычный прием пищи тяжело давался, уставал даже ложку подносить ко рту. Во время реабилитации в день меня осматривали по пять-шесть врачей. Приходили брать кровь, мерить давление, посещал врач по лечебной физкультуре.

Виталий Мяндин особо отметил теплое отношение врачей и медсестер к пациентам:

– Медсестры нам рассказывали новости. Например, когда в реанимации лежал и был оторван от всего мира, поинтересовался, что в республике происходит. Молодая врач мне показывала видео, делилась новостями.

Долгий путь к здоровью

В истории болезни Виталия есть один важный момент: за врачебной помощью он обратился своевременно. Во многих случаях люди обращаются слишком поздно, когда поражение легких уже критическое. У Виталия было поражено лишь два процента. Но не был привитым.

– Прививку сделать не успел, – поделился он. – Когда лежал в больнице, то там в палате привитых и непривитых было поровну: три человека сделали прививку, три – нет. В реанимации врачи сказали, что к ним попадают в основном те, кто не сделал прививку. Сейчас я регулярно прививаюсь. Из-за отсутствия прививки поражение легких от двух процентов до 50 развивалось очень быстро. Когда поражение достигло 75 процентов, перевели в реанимацию. Все произошло настолько быстро, что буквально через четыре-пять дней я не мог самостоятельно дышать. Если бы остался дома и занимался самолечением, может быть, сейчас был бы только бугорок на кладбище и крест.

После возвращения из больницы еще примерно месяца полтора Виталий ходил с палочкой:

– Врачи предписали «прогулки» от кухни до зала и обратно. Но я стремился на улицу, спускался и сидел у подъезда, постепенно стал доходить до магазина, и так все больше и больше. Месяц за месяцем шло восстановление дыхания, даже самые простые вещи давались сложно. Первую пробежку смог совершить через полгода после выписки: по Мичуринскому парку – полкилометра-километр.

Ковидный «хвост», о котором говорят многие специалисты, тянется за Виталием до сих пор. Сейчас он борется уже с побочным заболеванием:

– Думал, что избавился от ковида, но не тут-то было. Развился некроз головок тазобедренных суставов. Обратился с этим в больницу в сентябре прошлого года. Меня спросили: «Болел ли ковидом?» Сразу стала ясна причинно-следственная связь. В сентябре чувствовал себя настолько хорошо, что в Крыму отправился в горный поход. Поначалу все было нормально, и вдруг появилась хромота. Надеялся, что пройдет, но в итоге пришлось обращаться к специалистам. МРТ показало некроз – разрушение головок тазобедренных суставов. Назначили супердорогостоящее лечение – один укол стоит 17 тысяч рублей. Пытаюсь сохранить свои кости, чтобы не делать эндопротезирование. Семья во всем меня поддерживает, и за это я очень благодарен. Раньше каждое лето ездили на море, но в этом году, скорее всего, не получится – слишком велики траты на лечение. Супруга относится с пониманием, считает, что здоровье важнее всего.

Виталий вспомнил и еще об одной детали. Многие до сих пор считают, что курящих болезнь затрагивает реже, однако ему врачи отмечали: «Хорошо, что не курите».

– Будь я курящим, однозначно остался бы без одного легкого. У левого легкого было колоссальное поражение – около 90 процентов, и мне говорили: «Представьте, если бы вы еще курили», – заключил собеседник издания.

Ярослав СЕВРУК

Фото из личного архива Виталия Мяндина